Крестьянские хозяйства царскосельского уезда Санкт-Петербургской губернии на рубеже XIX-XX веков (земледелие и промыслы)

В основу статьи легли преимущественно материалы сплошного подворного статистико-экономического исследования, предпринятого специалистами статистического отделения Петербургской губернской земской управы в 1900-1901 гг. под руководством известного специалиста В.И. Яковенко. Очерк о земледельческих занятиях и промыслах крестьянского населения Царскосельского уезда был написан А. Д. Петровским-Ильенко [16].

Как известно, на всей территории Санкт-Петербургской губернии земля была малоплодородной, поскольку преобладали песчаные, суглинистые, подзолистые и болотистые почвы [19, с. 20-25]. Земля имела повышенную кислотность и избыток влаги. Поэтому наиболее ценными угодьями считались леса, занимавшие в губернии более половины ее площади. При чрезвычайно неблагоприятных климатических условиях и архаичных способах обработки почвы крестьянам трудно было обеспечить себя хлебом даже в урожайные годы. Земские исследователи отмечали, что «земледелие в Царскосельском уезде… не доставляет крестьянину-земледельцу в годы обыкновенного урожая не только средств существования, но даже хлеба насущного в тесном смысле этого слова. Широкое развитие промысловой деятельности населения является неизбежным следствием такого положения вещей. Промыслы во всей их совокупности перестают быть простым подспорьем и становятся главным источником существования всего населения» [9, с. 216]. Для крестьян промыслы, как местные, так и отхожие, все чаще выступали «источником денег, необходимых для покупки хлеба» [25, с. 57]. Недаром в известном труде по русской географии и этнографии «Живописная Россия» в одном из очерков было написано: «Редко где отыщется в Озерной области такой уголок, где хватает хлеба на целый год, где земля действительно является для человека «матушкою», а не злою мачехою» [4, 527]. Доходность земледелия не могла покрыть расходы крестьян на одежду, обувь, предметы домашнего обихода, платежи и сборы, ремонт сельскохозяйственного инвентаря, топливо. Суровые природные условия, скудость почвы и недостаток надельной земли вынуждали крестьян обращаться к неземледельческим занятиям [7, с. 1-2].

Царскосельский уезд располагался в центре столичной губернии. На юге его территория примыкала к Лужскому уезду. На западе и северо-западе его земли соприкасались с административной границей Ямбургского и Петергофского уездов. На северо-востоке уезд граничил со Шлиссельбургским уездом и на востоке с Новгородским уездом Новгородской губернии. Почва в уезде была большей частью песчаная, глинисто-песчаная, местами песчано-болотистая, в целом малоплодородная. Значительную площадь южных волостей уезда занимали леса [5, с. 141]. Географическое расположение уезда, его природно-климатические особенности, степень обеспеченности землей крестьян в значительной степени определяли хозяйственные занятия местного населения. Земли уезда входили в район с устойчивой холодной зимой, коротким и прохладным вегетационным периодом и повышенным количеством осадков. Все это превращало занятие сельским хозяйством в рискованное дело для земледельца и делало неизбежным развитие промыслов. Неслучайно во всеподданнейшем докладе о состоянии дел в подведомственной ему губернии за 1897 г. петербургский губернатор граф С. А. Толь так охарактеризовал экономическое положение сельского населения Царскосельского уезда: «Земледелие, по неблагоприятным климатическим и почвенным условиям, а также по недостатку удобрения от малого количества скота, не может служить главным источником для пропитания населения». По мнению губернатора, согласно имеющимся данным, «собираемого хлеба, даже и в урожайные годы, далеко не хватает для обеспечения на круглый год продовольственных нужд населения, которое, по необходимости, изыскивает средства на покупку хлеба путём различных заработков» [12, с. 4].

Преимуществом Царскосельского уезда была хорошо развитая транспортная система, включавшая в себя такие реки, как Ижора, Славянка и Тосна, по которым ходили суда и сплавляли лес. Кроме того, через территорию уезда проходили Николаевская и Петербургско-Варшавская железные дороги с многочисленными станциями, имелась сеть шоссейных дорог. Сложившаяся транспортная инфраструктура серьезно влияла на положение и эволюцию крестьянских хозяйств.

При сплошной подворной переписи, проведенной в 1900 г., в уезде было зафиксировано 15407 крестьянских хозяйств. Приписных крестьян было зарегистрировано 84230 душ об. пола, из них работников, как мужчин, так и женщин – 47910 человек [16, с. 2]. Основными занятиями крестьян Царскосельского уезда были земледелие, промыслы, а также труд, сочетавший сельскохозяйственное производство и промыслы (диагр. 1):

Из данных диаграммы видно, что основное место в жизни крестьян занимало земледелие в сочетании с промысловыми занятиями. Чисто земледельческие занятия или только промыслы пребывали на периферии хозяйственных интересов крестьян.

Более детальное распределение дворов по видам занятий живущих в них крестьян показывает поволостная табл. 1 [16, с. 3]:

Материал таблицы убедительно свидетельствует о том, что хозяйства, экономическая жизнь которых была основана только на сельскохозяйственном труде, представляли в уезде довольно редкое явление. Как правило, такие хозяйства были маломощными, испытывавшими трудности с рабочими руками. Все ресурсы таких хозяйств использовались только в земледелии, в то время как жители подавляющего большинства крестьянских дворов в той или иной степени были связаны с промысловой работой. По мнению петербургского губернатора графа С. А. Толя, «значительную часть жизненных средств население С.-Петербургской губернии получает посредством заработков, которые в экономической деятельности населения имеют большее значение, чем сельское хозяйство со всеми отраслями» [12, с. 17].

Наиболее устойчивыми в экономическом отношении были крестьянские промыслово-земледельческие дворы. В них часть работников была занята сельскохозяйственным трудом, а другая – промыслами. В результате происходило более равномерное и эффективное распределение рабочей силы внутри хозяйства, как для выращивания сельскохозяйственной продукции, так и получения денежных средств от промыслов на уплату податей и различные хозяйственные нужды. Значительная часть крестьян, уходивших на заработки, возвращались на родину для выполнения наиболее трудоёмких сельскохозяйственных работ: вспашка и посев зерновых, заготовка сена, уборка урожая. Всего по уезду хозяйства, в которых крестьяне занимались как земледелием, так и промыслами, составляли 82 % от общего количества дворов. По волостям уезда распределение таких хозяйств было неравномерным: от 791 (90,4 % всех дворов) в Лисинской волости до 73 (68,9 %) хозяйств в Колпинской волости. Даже в Тосненской волости, где было меньше всего дворов промыслово-земледельческого типа – 392 (61,3 %) они, тем не менее, численно преобладали над исключительно земледельческими и промысловыми хозяйствами. Такая ситуация определялась различными обстоятельствами: стремлением крестьян сохранить надел как необходимое условие существования хозяйства и на случай неудачи в промысловых занятиях; близостью или удаленностью волости относительно столицы империи; состоянием путей сообщения, уровнем развития местных и отхожих промыслов.

Более всего хозяйств, жители которых занимались исключительно промыслами, находилось в Рождественской волости – 351 двор (17,7 % всех крестьянских дворов в волости), за ней следовали волости Пулковская – 264 двора (16,7 %) и Тосненская – 248 дворов (38,7 %). Меньше всего таких хозяйств было в Колпинской волости – 27 дворов (25,4 %). Распределение крестьянских хозяйств по видам занятий дает общую картину распределения трудовых ресурсов царскосельской деревни.

Более обстоятельную информацию о количественном распределении рабочей силы сельского населения между земледелием и промысловыми занятиями содержит материал табл. 2 [16, с. 6]:

При анализе цифр таблицы сложилась такая картина: чуть более 1/4 трудившихся крестьян и крестьянок было занято исключительно работой в сельском хозяйстве, немного менее 1/4 сельчан жили только за счет промысловых заработков и, наконец, чуть более 1/2 всех работавших делили свой труд между земледелием и промыслами. Получалось, что примерно 3/4 всех работников в большей или меньшей степени были вовлечены в промысловые занятия. По волостям распределение крестьянских хозяйств и отдельных работников по отношению к земледелию и промыслам было различным. Полюсами были Дудергофская и Тосненская волости. Так в Дудергофской волости крестьяне, занятые исключительно земледелием, составляли 38,9 % всех работавших и только 14,3 % всех земледельцев трудились в местных и отхожих промыслах. Иная ситуация сложилась в Тосненской волости, где только 13,6 % всех работников были заняты исключительно сельским хозяйством, а 43,2 % предпочитали промысловый труд. К Дудергофской волости по своим показателям были близки Колпинская и Староскворицкая волости. В первой было занято исключительно земледелием 36,9 % от общего числа работников, а во второй – 36,1 %. В Красносельской же волости крестьяне, занятые сугубо земледелием, составляли 18,4 % работников. По этому показателю Красносельская волость была близка к Тосненской волости.

Подведем некоторые итоги промысловой деятельности крестьянского населения уезда. Первое – из 15407 хозяйств 14941 (97,0 %) в той или иной мере участвовали в промысловой деятельности, из них 2314 хозяйств (15,0 %) занимались исключительно промыслами. И только 466 хозяйств (3,0 %) были заняты исключительно земледелием. Второе – из 47531 работника 12675 (26,6 %) человек трудились исключительно в земледелии; 34859 (73,4 %) крестьян были связаны с промыслами; из них 10823 (22,8 %) жили только за счёт промысловых заработков. Несомненно, промыслы были широко распространены в уезде, и ими было занято большинство сельского населения. Причем крестьяне занимались промыслами не мимоходом, не как случайно подвернувшейся работой, но посвящали им значительную часть своего рабочего времени, зачастую предпочитая промыслы сельскохозяйственным занятиям. Пятая часть крестьян, проживавших в уезде, оторвалась от земли и перешла исключительно к промысловой работе, причем многие сделали это целыми семьями [16, с. 14].

Рабочий потенциал любой крестьянской семьи был представлен как мужчинами, так и женщинами. Крестьянские семьи отличались по числу и половозрастному составу работников, принимавших участие в хозяйственной деятельности. Поэтому и распределение населения уездов между земледелием и промыслами, было неодинаковым. Возникает вопрос – как распределялся труд крестьян и крестьянок между сельскохозяйственными занятиями и промыслами? Ответить на этот вопрос позволяют полученные земскими исследователями цифры (см. диагр. 2) [16, с. 15].

Итоги по уезду убедительно свидетельствуют, что из всех крестьян в земледелии трудилось менее 1/10 общего числа работников, в то же время более 2/5 всех женщин-работниц выполняли сугубо сельскохозяйственные работы. Исключительно промыслами занималось свыше ¼ всех мужчин-работников, а из женщин-работниц в промысловую деятельность было вовлечено менее 1/5 всех крестьянок. Работой в сельском хозяйстве и промыслами было занято более 3/5 всех крестьян и более 1/5 крестьянок. Приведенные данные позволяют сделать вывод, что главным занятием мужского сельского населения уезда были промыслы, а не земледельческий труд. Во всех волостях, за исключением Дудергофской, в занятиях мужчин на первое место выходили промыслы. В волостях Ижорской, Красносельской, Покровской, Пулковской, Рождественской и Тосненской промыслы были не просто на первом месте, они фактически занимали главенствующее положение и определяли хозяйственное лицо волости.

Для женщин самым распространенным занятием было земледелие, которым занималось свыше 2/5 всех крестьянок. В 13-ти волостях (за исключением Красносельской и Тосненской) крестьянки занимались преимущественно сельским хозяйством, а в волостях Дудергофской, Колпинской, Староскворицкой, Сосницкой, Кошелевской и Лисинской более половины крестьянок-работниц занимались исключительно земледелием. С учётом того, что значительная часть крестьянок сочетала промысловый труд с работой в поле (37,4 %), можно с полной уверенностью говорить о том, что именно земледелие являлось главным занятием сельских жительниц уезда [16, с. 19].

В Царскосельском уезде, как впрочем, и в других уездах столичной губернии крестьяне сеяли яровую и озимую пшеницу, рожь, овёс, ячмень и гречиху, выращивали картофель и капусту. Исключением был Лужский уезд, где главной земледельческой культурой был лён. В отдельные годы природные катаклизмы сводили на нет тяжелый труд крестьян в поле или на сенокосе. При характеристике положения с сельским хозяйством в Царскосельском уезде на рубеже веков всеподданнейшие отчёты, подписанные губернатором графом С. А. Толем, нередко содержали апокалиптические картины. Так, в отчёте за 1905 г. было написано, что продолжительная и холодная весна сменилась дождливым летом, а ему на смену пришла дождливая осень. Температура воздуха редко поднималась выше 15°. В результате «яровые хлеба в большей части не вызрели… озимые… во многих местностях с весны выпрели. Сено убиралось при беспрерывной дождливой погоде… Картофель начал портиться еще в земле» [14, с. 4-5]. Аналогичная ситуация сложилась в 1904 г. когда из-за холодной весны и дождливого лета «получился недород травы, рожь и овёс запоздали созреванием… Урожай картофеля и капусты – главных подсобных кормовых средств населения – был весьма скуден и плохого качества, так что населению уже с начала зимы приходилось покупать продукты на стороне, почему крестьянам и приходилось искать сторонние заработки» [15, с. 7].

Местное сельскохозяйственное производство в столичной губернии не покрывало и половины обычных годовых расходов крестьянского хозяйства. В таких условиях «у большей части крестьян обеспечение жизни переносилось с использования надельной земли на промысловые заработки» [1, с. 39].

Центральное место в хозяйственной деятельности крестьян Царскосельского уезда, как, впрочем, и других уездов столичной губернии, занимали лесные промыслы. В меньшей степени были развиты судовой, гончарный, плиточный, дачный, извозный и прочие промыслы. Только на лесных промыслах по заготовке древесины и дров крестьяне Санкт-Петербургской губернии зарабатывали около 1 млн 900 тыс. руб., судовые промыслы приносили в бюджет крестьянских семей примерно 840 тыс. руб., рыболовство давало около 673 тыс. руб. в год [27, с. 283].

Лесной промысел играл заметную роль в хозяйственной жизни сельского населения Царскосельского уезда. Как свидетельствовали современники: «зимой, весной и осенью в составе местных промыслов преобладающую роль играли лесные заготовки» [23, с. 177]. В зимнее время царскосельские крестьяне занимались преимущественно заготовкой и вывозом дров и брёвен из частновладельческих, казённых и удельных дач на ближайшие железнодорожные станции и на берега рек для весеннего сплава. В Лисинской волости крестьяне заготавливали лес, и эта работа являлась единственным источником «сколько-нибудь значительного внеземледельческого заработка» [22, с. 146]. Лисинское казённое лесничество ежегодно давало работу многим крестьянам: «на лесных заготовках в лесничестве работала почти вся Лисинская волость; возили дрова и брёвна в Павловск, Царское село и на сплавные реки – Тосну, Сердце и Лустовку» [22, с. 146-147]. В Рождественской волости крестьяне, имевшие лошадь и не подавшиеся в городской легковой или ломовой извоз, в зимние месяцы возили брёвна и дрова. «Уж разве лошадь околеет или сам захвораешь, а то нешто можно нашему брату оставаться дома», – говорили в связи с этим сами крестьяне [9, с. 259].

Судовой промысел в уезде был развит слабее. Им занимались преимущественно жители деревни Перевоз Ижорской волости, доставлявшие по рекам Ижора и Тосна дрова и плиту в Санкт-Петербург. Для перевозки грузов использовались барки, вмещавшие до 300 куб. саженей швырковых дров. Поденные рабочие, занятые на погрузке и разгрузке судов, получали по 50 коп. в день. Крестьяне, нанятые на весь период навигации, зарабатывали за сезон до 80 руб. [9, с. 274-275].

Немаловажное значение для крестьян имели деревообрабатывающие промыслы. Так, практически все крестьяне деревни Сосница Рождественской волости занимались бондарными работами, развозили и сбывали изготовленные кадки, вёдра, ушаты и прочую продукцию среди жителей соседних волостей, а также по волостям Петергофского и Ямбургского уездов [21, с. 115].

Из-за отсутствия крупных рек и озёр рыбная ловля в уезде была развита слабее, чем в соседних Петергофском, Шлиссельбургском и Ямбургском уездах. В Гатчинской, Ижорской, Мозинской, Покровской, Староскворицкой и Фёдоровской волостях имелось в каждой по нескольку крестьянских семей, занимавшихся рыбным промыслом. Ловля рыбы велась преимущественно весной и осенью. Средний доход от промысла за сезон не превышал 50-75 руб. на одного человека [9, с. 275; 11].

Центром гончарного промысла были Красносельская, Лисинская и Пулковская волости, в которых изготовлением разнообразной керамической продукции занималось свыше 135 крестьянских семейств [9, с. 238]. В Лисинской волости 2/3 жителей крестьянских хозяйств села Неникуль занимались производством глазурованной посуды высокого качества. Она продавалась через скупщиков в Гатчине, Санкт-Петербурге, Царском Селе и в соседних деревнях [24, с. 122]. Крестьяне сёл Горки и Каушты той же волости изготавливали горшки под цветы, которые продавали столичным лавочникам по цене от 1 руб. 75 коп. до 2 руб. 50 коп. за 100 штук [9, с. 240]. В Красносельской волости гончарным делом успешно занимались крестьяне Павловской слободы. Они изготавливали цветочные горшки, глазурованные кринки под молоко и неглазурованные банки для варенья. Для занятий круглый год гончарным промыслом каждая крестьянская семья имела свою мастерскую и помещение, где располагалась печь для обжига изделий. Отдельные мастера нанимали вольнонаёмных рабочих, труд которых оплачивался сдельно. В мастерской, где трудились 3 работника и 2 работницы, помогавшие месить глину, ставить и вынимать после обжига готовую продукцию, за год изготавливали до 100 тыс. керамических изделий. За 100 горшков, что сбывались лавочникам на Сенной площади в столице, гончары получали по 70 коп. Следовательно, доход одной мастерской за год составлял около 700 руб. [9, с. 239].

В Царскосельском уезде крестьяне издавна занимались ломкой плиты по берегам р. Пудость. Для строительных целей ломали плиту крестьяне Гатчинской, Ижорской, Кошелевской, Покровской и Староскворицкой волостей. На ломках ежегодно было занято свыше 230 крестьян, зарабатывавших в среднем за сезон около 95 руб. на человека [9, с. 274]. Плитные ломки находились, преимущественно, в собственности сельского общества; поэтому каждый член общины добывал плиты столько, сколько мог. А в Ижорской волости ломщик платил обществу по 1 руб. за куб. сажень выломанной плиты. Работали крестьяне на плитных ломках с весны, на период сенокоса работа останавливалась, а затем продолжалась до первого снега. За сезон каждый ломщик добывал в среднем около 50 куб. саженей плиты. Одна куб. сажень плиты стоила от 6 руб. в Кошелевской волости до 15 руб. в Ижорской волости.

Территориальное расположение Царскосельского уезда стимулировало развитие дачного и извозного промыслов. С приближением лета «все наиболее зажиточные крестьяне приспособляют свои дома под дачные помещения и сдают их на летний сезон столичным обывателям» [13, с. 11]. Средний доход каждой семьи, занятой этим промыслом, составлял как минимум 50 руб. в год. Извоз выступал как отхожий промысел, если крестьяне отправлялись в Санкт-Петербург работать в качестве ломовых или легковых извозчиков. В летнее время большая часть крестьян волостей, прилегавших к железным дорогам, занималась местным легковым извозом, обслуживая многочисленных дачников [13, с. 11].

Серьезное влияние на хозяйственную жизнь крестьян оказывали отхожие промыслы, приводившие к значительному сокращению числа работников в сфере сельскохозяйственного производства. Анализируя состояние отходничества в России в конце XIX столетия, столичную губернию С. К. Буркин отнёс к губерниям с преобладанием круглогодичного отхода [2, с. 203]. Во всеподданнейшем отчёте за 1895 г. петербургский губернатор граф С. А. Толь отметил, что крестьяне из-за малоплодородия земли и сложных природно-климатических условий не могут рассчитывать только на доходы от земледельческого хозяйства. Поэтому сельское население вынужденно «искать часть необходимых ему средств в заработках и отхожих промыслах». В связи с этим, ежегодно, в особенности зимой, в столицу «стекается значительное количество крестьянского населения губернии для ломового и легкового извоза и найма в домашнюю прислугу или поденные и фабричные рабочие» [17, д. 68, л. 122-123; 6, с. 463]. По мнению статистика В. И. Яковенко, в Царскосельском уезде (как, впрочем, и в других уездах губернии) «промыслы во всей их совокупности перестают быть простым подспорьем и становятся главным источником существования» [9, с. 216].

Крестьяне, уходившие на заработки по полугодовым паспортам и краткосрочным билетам, сохраняли связь с собственным хозяйством. Вне хозяйства они пребывали только часть года – преимущественно зимой, а на время сельскохозяйственных работ возвращались домой. «Крестьянин, временно уходящий на заработки, – отметил В. И. Яковенко, – еще не потерянные руки для земледелия; в нужное время он обыкновенно возвращается к своей земле и собирает жатву» [9, с. 230-231]. Крестьяне-отходники, занимавшиеся в столице легковым и ломовым извозом, «прокормив в столице себя и своих лошадей и выплатив на заработанные деньги все лежащие на своих дворах повинности», возвращались домой для летних полевых работ [4, с. 830; 10, с. 139-154].

В отличие от крестьян-отходников центральных промышленных губерний, трудившихся на крупных заводах, фабриках и стройках Санкт-Петербурга, крестьяне столичной губернии предпочитали работать преимущественно в сфере услуг: извозчиками, кучерами, разносчиками, дворниками, прислугой и приказчиками. Часть крестьян-отходников устраивалась на прядильных и ткацких фабриках, в сапожных и столярных мастерских, в типографиях. Небольшое количество отходников столичной губернии трудилось на бумагопрядильных, канатных фабриках и лесопильных заводах в Нарве и Риге.

Примечательным явлением был уход на заработки крестьянок – «наиболее консервативного и устойчивого элемента деревни» [26, с. 469. Примечание]. В 1880-х гг. в среднем на каждую тысячу крестьян-отходников Санкт-Петербургской губернии приходилось 506 крестьянок, уходивших для работы в города [18, с. 269]. Участие женщин в промыслах способствовало росту их влияния в крестьянском хозяйстве. Эта тенденция была отмечена губернатором графом С. А. Толем во всеподданнейшем отчёте за 1898 г.: «В Санкт-Петербургской губернии, – писал он, – женщина почти повсеместно ведет крестьянское хозяйство и платит подати, тогда как мужская часть населения, главным образом, поглощена отхожими промыслами» [17, д. 68, л. 158].

Разумеется, уходившие на заработки крестьяне пересылали в деревню деньги, вернувшись «на зимовку» домой, приносили с собой летнюю выручку. Однако из-за отсутствия в деревне мужчин – основной рабочей силы – постепенный упадок многих крестьянских хозяйств был лишь делом времени.

В 1882 г. в Царскосельском уезде крестьяне получили от земледелия доход в 2950900 руб., а доход от промыслов – 3135250 руб. На среднюю крестьянскую семью пришлось 226 руб. дохода от сельского хозяйства, а от промыслов – 240 рублей [9, с. 221].

При анализе цифровых показателей отхожих промыслов следует учитывать, что деление промыслов на местные и отхожие было достаточно условным. Об этом писали в свое время еще земские исследователи. Они полагали, что отходом по отношению к волости следовало считать всякую более или менее продолжительную работу в соседней волости (например, на лесоповале), по отношению к уезду – работу в соседнем уезде и т.д. Территориальный принцип распределения промыслов, при котором в качестве рубежа между местными и отхожими промыслами брались границы волости, либо уезда, встречается часто в исследованиях, проведенных земствами [20, с. 48, 50].

Для характеристики социально-экономического состояния крестьянских хозяйств немаловажное значение имеет картина распределения крестьян и крестьянок, занимавшихся промыслами, по местам их работы (табл. 3) [16, с. 27]:

Материал таблицы свидетельствует, что большинство крестьян (свыше 50 %) и крестьянок (около 70 %) предпочитали заниматься промыслами в границах своей волости.

Неземледельческие отхожие промыслы были одним из важнейших элементов деревенской жизни. Для многих крестьян «сторонние» заработки были едва ли не единственным источником существования, поскольку сельскохозяйственный труд на надельной земле не обеспечивал их жизнь, становился убыточным и продолжал существовать только благодаря промысловым заработкам.

Отходничество подрывало основы большой патриархальной семьи, сказывалось на положении крестьянок, как вовлечённых в отход, так и оставшихся дома, оказывало серьёзное влияние на социально-психологический облик крестьян, занятых промыслами [3, с. 48-50; 8, с. 223-232].

Вернуться в номер