Финансовое положение советской политической элиты Нижегородской губернии с февраля по октябрь 1917 г.

Свержение самодержавия в центре и разгром старого административного аппарата на местах не завершили революцию. Перед обществом и новыми политическими лидерами встали задачи организации новой структуры власти, широкий круг социально-экономических проблем и прочие задачи, собственно приведшие к революции. На реализацию поставленных задач новым выдвиженцам требовалось финансирование. И если либеральное течение революционной демократии составляли достаточно состоятельные люди, имеющие средства участвовать в общественно-политической жизни, то ситуация левого крыла была более затруднительной. Социалистические организации накануне революции подверглись массовому разорению со стороны охранно-государственных структур. Некоторые партийные работники были высланы или арестованы, некоторые отошли от работы по собственным взглядам. Уже после событий февраля – марта 1917 г. видный нижегородский социал-демократ Е.Н. Козин докладывал на пленарном заседании Московского областного бюро Советов рабочих и солдатских депутатов (МОБЮС), что «…в первые дни революции среди нижегородских рабочих наблюдалось стремление к экономическому движению. Нужно было ввести его в рамки» [7, с. 7]. Такими рамками стали в том числе Советы рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, в формировании которых социалисты принимали са-мое активное участие.

Понимая всю сложность финансового положения вновь создаваемых органов управления, социалисты прибегли к единственно возможному и доступному механизму – самообложению. По финансовому вопросу на заседаниях МОБЮСа выступал Е.Н. Козин, указывая, что «…в Нижнем Новгороде производились отчисления с заработка и единовременные сборы. 4.000 руб. дали Совету Рабочих Депутатов земство и город. Средств не хватает, и уже есть дефицит. Рабочим трудно содержать и свои постоянные организации, как партии и профессиональные союзы, и такую временную организацию, как С[овет] Р[абочих] Д[епутатов]. Совет Рабочих Депутатов исполняет, кроме классовых и общественные функции, а потому должен получать средства от государства. Мы представили смету и предлагаем обратиться к Временному Правительству» [7, с. 34]. Тем временем в Нижегородской губернии на провинциальном съезде Советов рабочих депутатов, проходившем с 30 апреля по 1 мая 1917 г., кроме вопросов общегосударственных рассматривались и частные, включая финансовый. Новые политические лидеры прекрасно осознавали необходимость собственных источников финансирования, от наличия которых в целом зависит жизнеспособность новой системы революционной власти. Большевик А.В. Савельева указывала на необходимость организации на местах, а также на то, что финансовая часть может быть поставлена лишь при активной поддержке рабочих, так как других источников не имеется [12, л. 5]. Ей оппонировал представитель Павловского Совета Немчинов, указавший на то, что очень трудно провести обложение рабочих, поскольку ими предъявляются непомерные требования [12, л. 5]. Лидер сормовских меньшевиков Н.И. Быховский при этом вполне яснодал понять, что правительство денег не даст или даст только крупным Советам, деньги же должны дать рабочие, надежды на благотворительность не прочны [12, л. 6].

До этого, еще 17 марта 1917 г., Исполнительным комитетом Сщвета рабочих депутатов был принят ряд мер, составивших основу источников финансирования: «…1. обратиться к рабочим и сочувствующим с воззванием о добровольном пожертвовании в фонд Совета, 2. предложение об отчислении однодневного заработка, 3. об организации вечеров спектаклей и прочее в пользу Совета. 4. о продаже агитаторской литературы, средства с которой отчисляются в фонд совета» [10, л. 1 об.] Таким образом, вполне конкретно были устранены надежды на финансирование сверху.

Поддержка Нижегородских Советов в первые месяцы революции была впечатляющей. Всего к 8 апреля 1917 г. в кассу Совета рабочих депутатов неравнодушными гражданами было внесено 16.872 руб. 55 коп. [2, с. 4]. При этом средства Совета рабочих депутатов распределялись по нескольким фондам: первый собственно фонд Совета (к 8 апреля 1917 г. он включал 3.498 руб. 41 коп.), а также некоторые целевые фонды (освобожденных политических, жертв революции, на подарки и хлеб армии и прочие) (см.: Табл. 1). На фоне рабочих скромнее выглядели «доходы» Совета солдатских депутатов Нижегородского гарнизона. За период с 26 марта по 10 апреля 1917 г. в кассу поступило 3.933 руб. 43 коп. (из которых 3.000 руб. внес Губернский исполнительный комитет (ГИК)), а всего с ранее поступившими средствами Совет располагал 8.274 руб. 66 коп. [3, с. 4]. В апреле 1917 г. Нижегородские Советы рабочих и солдатских депутатов поддержал и Губернский исполнительный комитет, перечислявший по 3.000 руб. рабочему и солдатскому представительству.

---

Таблица 1. Поступления в кассу Совета рабочих депутатов Нижегородской губернии

Источник: составлено по: Известия Нижегородских Советов рабочих и солдатских депутатов. 1917. № 9. (25 апреля). С. 4; № 10. (27 апреля). С. 4; № 16 (22 мая). С. 4; № 17. (25 мая). С. 4; № 18. (28 мая). С. 4; № 19. (1 июня). С. 4; № 21. (8 июня). С. 4; № 23. (15 июня). С. 4.

---

Полученные средства новые политические лидеры использовали не только для решения стоящих политических и экономических задач, но и для собственного финансирования. 15 апреля 1917 г. на общем собрании Совета рабочих депутатов обсуждался вопрос вознаграждения деятельности членов Исполкома и Президиума. Он вызвал острые споры в рядах социалистов, в результате чего установили размер жалования в 240 руб. ежемесячно. Однако на получение вознаграждения могли претендовать только члены Исполкома и его комиссий, а также члены Президиума, которые отдавали работе в этих структурах все свое время. Все прочие лица, в том числе и не члены Совета, задействованные в комиссиях Исполкома лишь часть своего времени, получали по 8 руб. в сутки. При этом право начисления оплаты отдавалось на усмотрение самого Исполнительного комитета индивидуально каждому заявителю [16, л. 2 об.] Установленная сумма, будучи выше среднего заработка рабочих на промышленных предприятиях губернии, была призвана стимулировать работу Советов. Так, меньшевик А.Б. Заходер заявил в прениях: «…если Совет Р[абочих] Д[епутатов] не станет оплачивать достаточным вознаграждением труд членов Президиума и комитета, то через две недели все работники разбегутся. Пролетариат не должен пользоваться бесплатным трудом своих товарищей» [6, с. 3]. Несмотря на такие вполне социалистические лозунги, нельзя сказать, что новые политические лидеры действовали абсолютно бескорыстно.

Поскольку единственным источником финансирования были признаны добровольные взносы и пожертвования широких социальных слоев, то новая политическая элита и новая система революционной власти были заинтересованы в увеличении финансирования, в том числе за счет расширения сферы своего влияния и более активного привлечения населения на свою сторону. Начиная с первого провинциального съезда Советов рабочих депутатов Нижегородской губернии, был взят курс на централизацию советской системы и укрупнение ее элементов, в том числе в надежде на финансирование от правительства. Центральным вопросом в этом процессе стало создание при Исполнительном комитете Нижегородского Совета рабочих депутатов Провинциального отдела как структуры, обеспечивающей связь провинции с губернским центром. При этом решался и вопрос финансирования. Несмотря на признание автономии провинциальных Советов, они должны были отчислять часть своих средств в провинциальный отдел [12, л. 8].

Процесс укрупнения Советов и вместе с ним централизации финансов затронул и губернский центр. 10 апреля 1917 г. начался процесс объединения Нижегородских Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. Создавался объединенный Исполнительный комитет. Объединению подлежал и ряд комиссий, в том числе и финансовые [11, л. 1–2]. Однако этот процесс шел неспешно. Лишь в августе 1917 г. объединенный Президиум Совета предпринял шаги по соединению бухгалтерии и кассы. Поскольку в этот момент все еще продолжал действовать секционный принцип деятельности Советов и сам процесс объединения только набирал силу, предполагалось создать отдельный фонд объединенного Совета. Для этой цели в общую кассу до окончательного объединения требовалось перечислить каждой из секций по 3.000 руб. [14, л. 1]. При этом, после убедительной победы партии социалистов-революционеров на выборах в июне-июле 1917 г. и ростом их влияния в губернии, Нижегородские Советы также оказались всецело под властью эсеров. Так, казначеем единого Совета был назначен эсер Ф.Ф. Филиппов, его замом А.А. Орлов, а кассиром меньшевик И.В. Цветков. В начале сентября 1917 г. социалисты-революционеры пошли еще дальше, переведя все средства бывших Совета солдатских депутатов Нижегородского гарнизона и Нижегородского Совета рабочих депутатов на счет объединенного Совета в Нижегородский союз учреждений мелкого кредита, в котором сильны были позиции эсеров [14, л. 9 об.] Так, членом нижегородского губкома ПСР был председатель правления Союза учреждений мелкого кредита Ф.Я. Анисимов [9, с. 10].

Другой составляющей проблемы финансирования деятельности советской политической элиты выступает положение партийных организаций. Поскольку в органы советской демократии избирались преимущественно представители социалистических партий, новые политические выдвиженцы получали в том числе и доступ к кассе Совета. Так, 9 июня 1917 г. на заседании Исполкома Совета рабочих депутатов вспыхнул конфликт из-за неправильного расходования средств. Один из лидеров большевистской фракции И.Г. Макаров сообщил, что до него дошли сведения о том, что за счет средств Совета рабочих депутатов агитационная коллегия ведет партийную работу [10, л. 15]. Справедливости ради следует отметить, что вопрос подняли в разгар раскола нижегородских социал-демократов и активизации борьбы социалистических течений за власть.

Подобные инциденты становятся понятны, если рассмотреть вопрос финансового существования партийных организаций. Так же как и органы советской демократии, они видели единственным источником финансирования добровольные пожертвования. Кроме них другой важной, но не всегда существенной статьей доходов стали членские взносы (см.: Табл. 2 и 3). Например, за март 1917 г. Канавинский комитет РСДРП получил 118 руб. 83 коп. членских взносов и 525 руб. 50 коп. пожертвований [1, л. 23]. При этом из этой суммы 73 руб. 89 коп. осталось от дореволюционного комитета [1, л. 5]. Расходы за март соответственно оказались весьма незначительными и осуществлялись весьма экономно, в основном на делопроизводство. Остаток на апрель 1917 г. составил 212 руб. 97 коп.

---

Таблица 2. Поступления в кассу Канавинского комитета РСДРП

Источник: составлено по: ГОПАНО. Ф. 35. Оп. 1. Д. 4. Л. 23.

---

Несколько лучше чувствовали себя нижегородские эсеры как наиболее крупная, но достаточно аморфная политическая сила губернии [5, с. 128–138] (см.: Табл. 3).

---

Таблица 3. Отчет Сормовской организации партии Социалистов-Революционеров за март месяц 1917 г.

Источник: приводится по: Народ. 1917. № 13. (14 мая). С. 4.

---

Финансовое положение при таких поступлениях оставалось плачевным. Уже после раскола в рядах нижегородских социал-демократов звучала резкая критика в адрес партийных комитетов за их пассивность и бездеятельность. Так, на общем собрании Канавинской организации РСДРП(б) 19 июля 1917 г. И.Г. Макаров подверг резкой критике деятельность комитета. Единственное, по его словам, что было сделано, – это налажен выпуск газеты. В остальном же деятельность была ослаблена. Его точку зрения поддержали многие товарищи: Г. Фридман указал на отсутствие культурно-просветительной работы; Б.И. Краевский на слабую работу на местах. Черту в разгроме партийной работы подвел Е.Н. Козин, указав на отсутствие достаточных средств как материальных, так и людских [1, л. 17]. На 18 июля 1917 г. в кассе парткома оставалось всего 294 руб. 41 коп. [1, л. 18]. Уже в конце месяца канавинские большевики констатировали распад партколлективов, неаккуратность внесения членских взносов и прочие трудности [1, л. 26].

В условиях развернувшейся в июне-июле 1917 г. травли большевиков, меньшевики находились в более стабильной ситуации. В ходе раскола в рядах социал-демократов встал вопрос и раздела партийной кассы, ставший одним из центральных. Приведем в качестве примера еще одну иллюстрацию – финансовый отчет за июнь 1917 г., первый месяц автономного существования сормовской организации РСДРП(м) (см.: Табл. 4), позволяющий в том числе сформировать представление об активности в партийной работе.

---

Таблица 4. Отчет Сормовского Комитета Р.С.-Д.Р.П. (меньшевиков) за время с 4-го июня по 1-е июля 1917 года

Источник: приводится по: Известия Нижегородских Советов рабочих и солдатских депутатов. 1917. № 33. (27 июля). С. 4.

---

В таких условиях вполне рациональным было использование Советских органов, обладавших более широкими «источниками» финансирования. О сращивании партийных и советских касс говорит и та поддержка, которая оказывалась социалистическим партиям накануне выборов в Учредительное собрание. Нижегородский Совет предполагал выдать фракциям ПСР, РСДРП(о) и РСДРП(б) по 3.000 руб. на предвыборные расходы [14, л. 12 об.]. По тому же пути пошло и Сормовское Бюро Совета, собиравшееся отпустить из кассы на подготовку к выборам от 6.000 до 10.000 руб., а также оказать помощь социалистическим партиям в размере 1.000 руб. [18, л. 8].

Постепенно изменяется и общественное мнение. К лету 1917 г. усиливаются социально-экономические проблемы в Нижнем Новгороде и губернии. Еще 16 мая 1917 г. Нижегородский Совет рабочих депутатов телеграфировал в Петроград о тревожном положении на Сормовском заводе и приближающейся забастовке [13, л. 12]. Попытки стабилизировать ситуацию переговорами с правлением завода даже при вмешательстве министра труда М.И. Скобелева особого успеха не принесли. Сормовское Бюро Совета рабочих депутатов совместно с общезаводским комитетом и социалистическими партиями на заседании 12 июня 1917 г. несколько устранилось от вопроса, приняв предложение министерства труда об отсрочке забастовки (до 20 июня) и передачи окончательного ведения переговоров министерству. Однако преодолеть противоречия к указанному сроку не удалось [4, с. 219]. 30 июня 1917 г. в Нижнем Новгороде вспыхивают продовольственные беспорядки. Их едва удалось потушить к началу июля. Советы в этой ситуации лишь придали им организованную форму [17, л. 1а–1а об.]. Обстановка накалялась и 14 июня 1917 г. вспыхнула демонстрация на Молитовской фабрике, где рабочие требовали решения квартирного вопроса. Кроме того, в городе ожидались и другие митинги и забастовки. Население рисковало остаться без хлеба, вследствие готовившейся забастовки пекарей. На рубеже июня-июля 1917 г. о своих правах заявили и солдаты Нижегородского гарнизона, что привело к вооруженному восстанию, в том числе и против Совета [8, с. 3–8].

В таких условиях снижения авторитета Советов и некоторых политических лидеров соответственно таяла на глазах и финансовая поддержка социальных низов, оказываемая своим органам революционной власти (см.: Табл. 1). 8 августа 1917 года, в условиях оскудения кассы Совета, его финансово-хозяйственный отдел предложил постановление об отчислении однодневного заработка. Кроме того, предполагалось введение ежемесячного сбора в 1 % с заработанного рубля. Для популяризации этих мер предполагалось обратиться ко всем социалистическим организациям за содействием для проведения в жизнь этого вопроса [19, л. 1 об.] При этом и провинциальные советы не стремились или не имели возможности под-держивать губернский центр. 7 сентября 1917 г. финансово-хозяйственный отдел губернско-го Совета постановил связаться с провинцией и напомнить им об ассигновании средств [19, л. 5 об.] Под жесткий контроль было поставлено и расходование средств. Все чеки должны были подписывать 3 члена Президиума. А к концу августа все суммы свыше 100 руб. выдавались только по решению Президиума. На мелкие же расходы казначей имел в своем распоряжении 300 руб. наличных денег [14, л. 6]. Таким образом, губернский Совет встал на путь жесткой экономии и контроля финансов.

К осени 1917 г. финансовое положение стало еще более плачевным. 19 сентября 1917 г. Исполнительный комитет рабочей секции Совета констатировал, что «средства Совета иссякли, поступлений еще нет» [15, л. 6]. Причины сложившегося положения объяснялись инертностью масс, со стороны которых, в том числе, раздавались упреки в адрес Совета и обвинения в его неэффективности. Исполком рабочей секции Совета уже видел перспективу распада и призвал: «…такого положения вещей, когда орган, стоящий на страже революции, грозит падение со стороны рабочих не должно быть допущено» [15, л. 6]. Было постановлено провести старое постановление об однодневном и помесячном отчислении. Однако в обществе, которое уже отчасти разочаровалось в «органах самочинной демократии» и погрузилось в свои экономические проблемы, попытка провести данное положение была обречена на провал. 8 ноября 1917 г. на заседании уже нового состава Исполнительного комитета рабочей секции выяснилось, что касса Совета пуста [15, л. 13 об.]

В этих условиях единственным способом спасти положение стало продолжение централизации финансов. «Удар» был нанесен по относительно самостоятельным Бюро Нижегородских Советов – канавинскому и сормовскому, которые сложились в первые дни революции под давлением особенностей административного и социального положения. 19 сентября 1917 г. Сормовское Бюро Совета рабочих депутатов получило постановление городских товарищей, «…чтобы все поступающие в Ваше Бюро суммы направлялись Вами в кассу Губернского Совета рабочих и солдатских депутатов. Нужные же на расходы Бюро суммы будут выдаваться авансом» [18, л. 5]. Следует отметить, что доходы Сормовского Бюро Совета не были велики. На 1 сентября 1917 г. в кассе Бюро оставалось 2.727 руб. [18, л. 4]. На следующий месяц ситуация не улучшилась. К началу октября остаток в кассе Бюро составил 2.640 руб. 85 коп. [18, л. 9]. Кроме того, отмечалась агитация, которая велась в цехах Сормовского завода, против отчислений на нужды Совета. Районные элиты не стремились лишиться финансовой самостоятельности. 27 сентября 1917 г. сормовичи дали свой ответ: «Ввиду того что Сормовское Бюро в решение многих вопросов является вполне автономным Советом и что центральные организации Советов смотрят на Сормовское Бюро также как на вполне самостоятельную единицу, принимая вместе с тем во внимание, что отсутствие самостоятельной кассы связано для Сормовского Бюро с большими неудобствами, – просит Нижегородский Совет все отчисляемые Сормовскому Бюро сборы и отчисления оставлять в своей кассе, в случае же если Нижегородский Совет будет испытывать денежные затруднения, помогать ему… предложить Нижегородскому Совету обложить Сормовское Бюро определенным процентом» [18, л. 6]. При этом в конце сентября 1917 г. Президиум Бюро констатировал, «что в настоящее время взносы поступают весьма слабо и кассовая наличность чрезвычайно мала – ее хватает лишь на самые необходимые расходы» [18, л. 7]. Противостояние между сормовским районом и городом, а вместе с тем и элитами на этом не закончилось. 5 октября 1917 г. Исполнительный комитет рассмотрел этот ответ и признал его неудовлетворительным. Указывалось: «…в виду того что Сормовское Бюро входит в общий Совет, то и касса должна быть одна» [15, л. 8].

Уже 23 ноября 1917 г., после укрепления власти в руках большевиков, финансовая комиссия Исполнительного комитета рабочей секции Совета приняла решение составить смету и просить средства у правительства [15, л. 13 об.].

Список литературы / References

Вернуться в номер