Основные факторы демографического развития западных территорий Орловской губернии в начале XX в.

Орловская губерния, в целом относившаяся к земледельческим территориям лесостепной полосы Европейской России, в природно-климатическом отношении являлась переходной, или экотонной, между центральными подмосковными (Тульской, Калужской и Смоленской) и южными (Харьковской, Курской и Черниговской) губерниями. Во многом это обуславливало особенности социально-экономического (в том числе и демографического) развития отдельных частей губернии, а особенно западных уездов Орловского края – Брянского, Трубчевского, Севского и частично Карачевского уездов [13, с. 156].

Природно-климатические условия совместно с ландшафтом составляют среду обитания человека. Особенно влияние природной среды проявлялось в традиционных обществах, к которым можно отнести и русский крестьянский социум, в котором элементы традиционности сохраняли свою силу в начале ХХ в. Поэтому одним из важнейших факторов, оказывающим непосредственное влияние на все социально-экономические процессы, включая демографические, является географическая среда [2, с. 5].

Орловская губерния условно делилась на три микроклиматические зоны, для которых были характерны свои особенности в плане развития экономики и социальной сферы. Территория самых западных уездов (Брянский, Трубчевский, Севский, Карачевский), где наблюдался более влажный климат, мало отличавшийся от климата лесной зоны Европейской России, входила в первую микроклиматическую зону.

Более половины территории Брянского и Трубчевского уездов к началу ХХ в. все еще оставалась покрытой преимущественно лесами. Лесные массивы занимали 55% и 50% пространства каждого из указанных уездов соответственно. Эти уезды имели суглинистую и супесчаную почву, во многих местах состоявшую из сыпучих песков. Большие площади лесистой местности занимали болота.

Севский и Карачевский уезды имели суглинистые и супесчаные почвы и не относились к черноземным уездам губернии. В них преобладали в основном смешанные леса – около 20% площади каждого из уездов. Кроме того, в Карачевском уезде более половины территории было сильно заболочено.

Географическая среда во многом обуславливала вектор развития экономики региона, преобладание промышленного производства над сельским хозяйством и наоборот. От природно-климатических условий зависел основной род занятий человека, а также степень хозяйственного освоения территории.

Как мы уже говорили, Орловская губерния относилась к земледельческим губерниям Центральной России, с незначительной долей промышленного сектора в экономике региона. В рассматриваемых западных уездах губернии, кроме Брянского, вплоть до начала XX в. земледелие являлось ведущей сферой деятельности населения. При этом хлебопашество играло второстепенную роль, своего зерна не хватало на внутренние потребности.

Степень сельскохозяйственного освоения территории Брянского, Карачевского и Трубчевского уездов была достаточно низка. В каждом из них имелось менее или чуть более половины распаханного фонда земель: Карачевский уезд – 5%, Брянский – 25%, Трубчевский – 34%. Освоение первых двух было осложнено наличием густых заболоченных лесов, что не привело к должному развитию этих территорий.

Благосостояние населения в значительной мере зависело от выращивания конопли и лесных промыслов. Отличительной чертой Брянского уезда являлась занятость 8% населения уезда в промышленной сфере деятельности [14, c. 563].

Населенность территории имеет непосредственное влияние на социально-экономические процессы, происходившие в обществе, а такая величина, как плотность населения, частично является социально-демографическим показателем. Вследствие этого аспекты, касавшиеся характеристики населения губернии, можно считать одним из важнейших факторов демографического развития региона.

В 1897 г. была проведена первая всероссийская перепись населения. После предварительной обработки результатов они бы опубликованы Центральным статистическим комитетом МВД в 1903 г. По этим данным можно представить общий облик губернии и каждого из уездов в частности.

На 1897 г. в губернии жило 2033798 человек. Плотность населения была 49,5 человека на одну квадратную версту. Из общего количества в 2033798 жителей Орловской губернии громадное большинство (1789790 человек, или 88% всего населения губернии) приходилось на долю сельского населения [11, c. 7].

Плотность сельского населения по уездам была распределена неравномерно. Запад губернии выделялся сравнительно невысокой плотностью населения: Брянский – 30, Трубчевский – 28, Севский – 41, Карачевский – 38 чел. на кв. в., что говорило о перспективах развития данных районов, за исключением последнего, где пригодных для освоения территорий было ограниченное количество.

Преобладающим сословием в губернии были крестьяне, составлявшие 96,47% населения сельской местности [11, c. 11]. Принадлежность основной массы сельских жителей к крестьянству предопределяло традиционность его демографического поведения. Однако следует учитывать существенную мобильность крестьян начала XX в., их заметную связь с городами, и поэтому можно рассуждать о влиянии городских новаций на сельскую демографию.

Обеспеченность крестьянского населения надельной землей сильно варьировалась в уездах и зависела во многом от количества и качества земель, принадлежности селян к бывшим государственным и крепостным крестьянам. Поэтому лучше раздельно рассмотреть данный процесс в полосе преимущественно бывшего помещичьего землевладения и уездах с преобладанием государственного крестьянства. Бывшие крепостные крестьяне Орловской губернии, как и в других центрально-черноземных регионах, по итогам реформы 1861 г. получили в надел значительно меньшее количество земли на ревизскую душу, чем бывшие казенные. Это, несомненно, сказывалось на благосостоянии населения и могло отражаться на социально-демографических процессах.

Количество земли в выделенных по реформе 1861 г. наделах варьировалось, и в каждом из уездов было различным. С ростом населения губернии земельные наделы крестьянства уменьшались, дробились в результате постоянных переделов земли. Динамику увеличения численности населения и связанных с этим изменений в соотношении имеющейся в наличии у крестьян земли лучше всего рассмотреть в каждом уезде по отдельности, так как везде присутствовали свои особенности, без исследования которых невозможно представить наиболее верную картину развития этих процессов.

Со времени отмены крепостного права численность сельского населения в Брянском уезде увеличилась более чем в два раза – с 970055 жителей в 1862 г. до 197290 в 1900 г. Одной из важнейших причин этого могло служить многоземелье уезда в сочетании с большим приливом переселенцев вследствие развития не только в Брянске, но и в уезде в целом заводской и фабричной промышленности. Три четверти населения составляли потомки крепостного крестьянства, получившие в надел 3,7 десятины земли, государственные при этом имели 6 дес. Естественно, увеличение численности крестьянства практически настолько же должно было уменьшить надел. Но возможность найти близкие промышленные занятия (без
полного отрыва от земли) и наличие свободных земельных пространств ослабляло «земельный голод», не препятствовало продолжению бурного роста населения уезда, увеличившегося к 1914 г. еще на 31,4% по сравнению с 1900 г.

За период пореформенных лет произошел 50%-й прирост населения в Трубчевском уезде. Соотношение владельческого и государственного крестьянства было диаметрально противоположным – 3/4 крестьян относились к последней категории, которая в 1860-е гг. получила 5,5 дес. земли на душу, бывшие помещичьи – 3,5 дес. Рост населения был, скорее всего, обеспечен наличием фонда еще не введенных в оборот земель и за счет значительных наделов у подавляющего большинства селян. Этот процесс продолжался и в период с 1900 по 1914 гг., когда прирост составил почти 30%.

Немного меньший прирост населения в пореформенный период был зафиксирован в Севском уезде, отличавшемся от первых двух большей плотностью населения. Население выросло за пореформенный период на 47%, а в 1900-1914 гг. еще увеличилось на 18%. Подобное развитие могло обеспечиваться сравнительно большими участками надельной земли у бывших крепостных – 3,7 дес. и государственных – 4,9 дес. Представителей данных категорий крестьян в уезде было поровну.

Ситуация с земельными наделами в Карачевском уезде была схожа с соседним Брянским уездом: 73% населения составляли бывшие крепостные, получившие 3 десятины земли, государственное крестьянство получило 5,5 дес. Прирост населения при этом составил с 1862 по 1900 гг. 46%, а в 1900-1914 гг. – только 14%. Снижение темпов роста численности жителей могло быть связано с ограниченностью пригодной земли, находящейся в сельскохозяйственном обороте. Наделы владельческого крестьянства были небольшими, а увеличение численности населения только способствовало увеличению малоземелья в уезде, что не могло не сказаться в итоге на развитии данной территории, в том числе в демографическом плане.

В отличие от центрально-промышленного региона, промыслы в зоне Центрального Черноземья, как важный фактор в социально-экономическом развитии территории, не имели существенного распространения. Это относилось и к Орловской губернии. По данным 1900 г. численность крестьян, занятых кустарными промыслами, составляла всего 76 тыс. человек при общем населении губернии в 2177 тыс., то есть всего 3,5% жителей. Основная часть занятых приходилась на западные уезды с бедной нечерноземной почвой, что указывало на отличия в хозяйственном укладе в западной части губернии [12, c. 43].

Земледельческие промыслы местного профиля, в которых задействовано было 7,8% крестьян работоспособного возраста, только подчеркивали значимость роли земледелия в губернии. Отхожими промыслами по данным 1900 г. было занято 9,9% наличных работников обоего пола, но, в основном, преобладал краткосрочный отход, мало влиявший на демографическую ситуацию в губернии [12, c. 143].

В земледелии почти повсеместно господствовало трехполье с применением самых несовершенных орудий труда. Урожайность ведущих зерновых культур на крестьянских полях колебалась от 45 до 50 пудов с десятины посева [3, c. 7]. При этом даже в условиях господства трехполья встречался и перелог, например, у крестьян Дмитровского уезда 0,5% пашни оставлялись незасеянными на 3-4 года [15, c. 265]. Причина этого могла скрываться в относительном избытке свободных территорий. Совершенно иная картина наблюдалась в центре губернии, где земельная теснота ощущалась сильнее всего.

В начале ХХ в. уровень распашки земли достиг в губернии 84%. Выше в центрально-черноземном регионе он был только в Курской губернии – более 88% [12, c. 82]. В сельскохозяйственный оборот были пущены земли под вырубленными лесами, осушенными болотами, выгонами и сенокосами, склоны балок и речных долин.

Территории западных уездов располагали значительными пространствами не введенной в сельскохозяйственный оборот земли, но большая их часть находилась под болотистой местностью и лесами, а это либо осложняло введение их в сельскохозяйственный оборот, либо делало совершенно невозможным их освоение. В итоге, вследствие деградации почвенного покрова из-за применения примитивных способов обработки земли и отсутствия правильного севооборота, за период с 1906 по 1911 гг. произошло сокращение площадей под посевами в губернии на 9,9% [4, c. 102].

Распашка земли в большей части губернии к началу ХХ в. достигла максимального расширения. Население продолжало бурно расти, что порождало основную проблему на селе – численность жителей стала превышать количество имеющейся в наличии у крестьян земли. В период 1877-1905 гг. у владельческих крестьян надел сократился в среднем с 8,3 до 5,9 дес., у государственных – с 11,6 до 8,3 дес. При этом ухудшалось плодородие земли, на что обратил внимание П.П. Семенов-Тян-Шанский в своем знаменитом описании. Учитывая возрастающую демографическую нагрузку на заметно истощенную землю, можно говорить о демоэкологическом кризисе в крестьянском сообществе Центральной России [1, c. 48-70].

Благосостояние, а самое главное – обеспечение населения продуктами питания являются одними из важнейших показателей социально-экономического развития общества и имеют непосредственное влияние на демографические процессы, например, уровень смертности и тесно связанный с ним естественный прирост населения. При дефиците продуктов питания, особенно в «голодные годы», уровень летальности возрастает, а естественный прирост населения снижается.

Сокращение количества и качества крестьянской земли не было способно не только стабильно обеспечивать благосостояние сельского населения, но и даже прокормить его, так как каждый третий год по различным причинам являлся неурожайным и приносил элементы голода. Заметим, что такие частые голодовки совсем не замечает Б.Н. Миронов, который пишет о поступательном росте благосостояния россиян в конце XIX – начале XX в. [7].

За обеспечением населения продовольствием можно проследить по такому показателю, как ввоз и вывоз хлебных грузов на территории губернии. За период с 1901-1903 по 1908-1911 гг. общий объем зернового товарооборота в абсолютном исчислении вырос, но при этом вывоз хлеба снизился с 29% до 27% от общего объема оборота, что являлось очень значимым показателем для аграрной губернии. Началось изменение структуры экспорта хлеба. Во-первых, вывоз стал поступательно сокращаться, что говорило о появлении дефицита продовольственного зерна на внутреннем рынке Орловщины. Во-вторых, сократился вывоз из губернии ржи – главного вида злаковых культур в исследуемом регионе. Это также
свидетельствует о том, что росло внутреннее потребление хлеба вследствие бурного прироста населения. Основными потребителями на внутреннем рынке зерновых культур являлись западные уезды Орловской губернии, особенно промышленно развитый Брянский уезд.

Кроме внутренних, существовали и внешние факторы, которые имели непосредственное влияние на демографическое поведение как всего населения Российской империи в целом, так и западных уездов Орловщины в частности. К этим факторам следует отнести революционные события 1905-1907 гг., участие России в русско-японской, Первой мировой и Гражданской войнах.

Несмотря на сложное социально-экономическое положение, орловское крестьянство в начале ХХ в. вплоть до самой революции 1905-1907 гг. отличалось сдержанностью в плане социального протеста. В период 1902-1904 гг. было зарегистрировано всего по одному выступлению крестьян в год, только одно из которых в 1904 г. завершилось вводом войск. Также в 1903 г. был отмечен один антиправительственный сход [6, c. 312]. По сравнению с окружавшими Орловщину губерниями это был очень низкий показатель.

В феврале 1905 г. началось активное крестьянское движение в черноземной полосе – Курской, Орловской и Черниговской губерниях с изъятием хлебных запасов в помещичьих экономиях [5, c. 10].

В феврале-марте 1905 г. только в Севском, Дмитровском, Трубчевском уездах было зарегистрировано 29 массовых выступлений крестьян. Пик революционной активности орловского крестьянства, как и крестьян других земледельческих губерний, пришелся на осень 1905 г. В ноябре исправник Дмитровского уезда писал о стремительном росте брожения среди крестьян, особенно когда с юга, с сезонных работ, вернулась молодежь [8, c. 49]. Именно она стала той взрывоопасной массой, которая хотела земли и более справедливых взаимоотношений с работодателями. Повышенная протестная активность молодежи была явно связана с огромными темпами демографического роста сельского населения, большого удельного веса в нем именно людей молодых возрастов, которые все больше не видели перспективы в своей деревенской жизни.

По всей территории вспыхнули очаги недовольства, сопровождаемые погромами помещичьих усадьб и предприятий. Губернатор был вынужден обратиться за помощью в штаб Московского военного округа с заявлением о революционном движении крестьянства и просьбой прислать войска для подавления волнений. Достигнув наивысшего подъема в ноябре, вооруженная активная фаза борьбы орловского крестьянства пошла зимой 1905 г. на убыль [10, c. 23]. Всего произошло более 330 крестьянских выступлений, большинство которых было подавлено правительственными войсками. Такая широкая активность осенью, в наиболее традиционную брачную пору и «сезон» зачатия детей, к тому же в условиях неурожайного года, могла отразиться на демографическом поведении.

В июне 1906 г. орловский губернатор составил отчет для своего преемника, где отмечал, что вследствие неурожая 1905 г. продолжались беспорядки в Севском и других уездах Орловской губернии [16, c. 207]. Данное явление мало отразилось на демографическом поведении крестьянства указанных уездов.

Еще одним важным внутренним фактором, влиявшим на демографические процессы в губернии, было переселенческое движение орловского крестьянства. Его активизация занимала одну из важнейших ролей в системе столыпинских преобразований российской деревни [17, c. 162]. Переселение должно было уменьшить демографическую нагрузку на имеющийся земельный фонд. С 1906 по 1914 гг. из губернии было переселено 132 тыс. крестьян по преимуществу в Акмолинскую, Енисейскую, Иркутскую и Тобольскую губернии. Только 2/3 из них закрепилась на новом месте, многие возвращались обратно, не имея средств для нормального ведения хозяйства [9, c. 24]. Конечно, примерно 40 тыс. вернувшихся породили не только социально-экономические, но и демографические проблемы. Стоит отметить, что переселенческое движение крестьянства из всех уездов западной части губернии больше всего затронуло Карачевский уезд.

В Орловской губернии за 10 лет землеустройства из общины вышло 119 тыс., или 34%, домохозяев-крестьян. Почти половина из них была представлена малоземельной беднотой, закрепившей землю для ее дальнейшей продажи. Люди, продающие основное средство сельскохозяйственного производства, как правило, стремились порвать с земледелием. Они становились потенциальными мигрантами, что могло снизить уровень перенаселения. Но этому помешала Первая мировая война, которая в демографическом плане вынудила крестьянство возвращаться к традиционному воспроизводству в целях выживания в чрезвычайных условиях.

Всего за годы войны из губернии было мобилизовано на фронт более 255000 человек, преимущественно крестьян. Сельскохозяйственная перепись 1917 г. называет цифру 254 670 призванных из сельской местности ко второму полугодию 1917 г. Соотнесение размеров естественного прироста населения и сокращения его численности за период 1913-1916 гг. позволяет оценить его убыль примерно в 460500 человек, однако в их число попадают и женщины, покинувшие пределы губернии в это время [18, c. 59]. Более точные расчеты невозможны, поскольку по губернии не сохранились документы воинских учреждений, занятых призывом. Первая мировая война со своим гигантским по массовости призывом впервые в русской истории существенно вторглась в сферу крестьянской демографии.

В целом перечисленные факторы, определявшие демографическое развитие уездов в западной части Орловской губернии, не могли всецело влиять на поведение основной части населения – крестьянства данного региона. Процесс смены традиционной модели воспроизводства населения на современную протекал медленно и мог затянуться не на одно десятилетие, но именно бурные внешне- и внутриполитические события начала ХХ в. ускорили тенденцию изменения демографического поведения крестьянства Орловского региона.

Список литературы / Spisok literatury

1. Акользина М.К., Канищев В.В. Изменения демографической нагрузки сельского населения Тамбовского региона на природные ресурсы в первой трети XX в. (локальный и микроуровни) // Демографические и экологические проблемы истории России в 20 веке: Сб. науч. ст. / Отв. ред. В.Б. Жиромская, В.В. Канищев. М. — Тамбов: Издательский дом ТГУ имени Г.Р. Державина, 2010. С. 48-70.
2. Александров Н.М. Проблемы аграрной России (вторая половина XIX – начало ХХ в.). Ярославль, 2003. С. 5.
3. Воробьева В.Я. Край наш Орловский. Тула, 1976. С. 7.
4. Давыдов М.А. Очерки аграрной истории России в конце XIX – начале ХХ вв. (По материалам транспортной статистики и статистики землеустройства). М., 2003. С. 102.
5. Данилов В.П. Крестьянская революция в России, 1902-1922 гг. // Крестьяне и власть. М. — Тамбов, 1996. С. 10.
6. Крестьянское движение в России в 1901-1904 гг. Сборник документов. М., 1998. С. 312.
7. Миронов Б.Н. Благосостояние населения и революции в имперской России. XVIII – начало XX века. М.: Новый хронограф, 2010. 911 с.
8. Музалев И.Н. Дмитровск. Тула, 1987. С. 49.
9. Орловский край в ХХ столетии: информационно-статистическое издание. Орел, 2001. С. 24.
10. Орловская область. Историко-экономический очерк. Тула, 1977. С. 23.
11. Первая Всеобщая перепись населения Российской империи 1897. Издание Центрального статистического комитета Министерства внутренних дел. XXIX. Орловская губерния / Под ред. Н.А. Тройницкого. СПб., 1904. С. 7, 11.
12. Перепелицын А.В. Крестьянские промыслы в центрально-черноземных губерниях России в пореформенный период. Воронеж, 2005. С. 43, 82, 143.
13. Пупарев А. Материалы для истории статистики Орловской губернии // Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Эфрона. Т.XXII. СПб., 1897. С. 156.
14. Семенов П.П. Россия. Полное географическое описание нашего отечества. Т.2: Среднерусская черноземная область. СПб., 1902. С. 563.
15. Слепнев И.Н. Об интенсификации традиционной практики земледелия в Центрально-Черноземном регионе // Динамика и темпы аграрного развития России: инфраструктура и рынок. Орел, 2006. С. 265.
16. Трохина О.М., Корчева Л.Л., Воробьев А.А. Орловские губернаторы / Под общ. ред. И.Я. Мосякина. Орел, 1998. С. 207.
17. Щагин Э.М. Переселение крестьян и его правовое регулирование в годы столыпинской реформы // Землевладение и землепользование в России (социально-правовые аспекты). Калуга, 2003. С. 162.
18. Щекотихин Е.Е. Ратная слава Орловского края. Орел, 2007. С. 59.